Архитектор Михаил Олегович Кондиайн – генеральный директор архитектурного бюро «Земцов, Кондиайн и партнёры», лауреат Государственной премии России и Премии Правительства Российской Федерации, член Градостроительного совета Санкт-Петербурга и выпускник СПбГАСУ. Он рассказывает о поисках своего призвания, о градостроительной политике в России и о наиболее значимых проектах архитектурного бюро.

– Михаил Олегович, что послужило для Вас толчком при выборе профессии архитектора?

– Я родился и вырос в Санкт-Петербурге, мои родители – геологи. Много раз ездил с ними в экспедиции на Приполярный и Полярный Урал и думал, что буду продолжателем их профессии. Но однажды летом я со своим приятелем, который поступал в МАРХИ, зашёл в этот институт. На меня произвели очень сильное впечатление проекты, которые висели там на стенах. Это были очень интересные, масштабные работы. Я резко изменил своё мнение о будущей профессии и стал ходить на подготовительные курсы для поступления в СПбГАСУ. Подготовился и поступил.

– Почему Вы выбрали именно этот университет?

– Выбор был между Академией художеств и ЛИСИ (так тогда назывался СПбГАСУ). Но наш университет всегда давал более расширенное образование, выпуская не художников-архитекторов, а архитекторов-инженеров. И такой взгляд на архитектуру мне ближе.

– Какие люди, обстоятельства, проекты оказали на Вас наиболее сильное влияние в годы учёбы? Кого бы Вы могли назвать своим учителем?

– Учителем была сама окружающая обстановка. Наши преподаватели занимали очень демократичную позицию, давая нам возможность учиться друг у друга и изучать мировой опыт. Очень сильное влияние оказал на меня журнал «Японская архитектура». На тот момент архитектура этой страны представляла собой цельную идеологию. Она производила на меня сильное впечатление.

• Перед защитой диплома мне очень помог тогда ещё молодой преподаватель архитектурного факультета Леонид Павлович Лавров. У него были подборки переведённых статей об архитектуре жилых комплексов со всего мира. Это сформировало моё представление о том, на что надо обращать внимание, что важно для людей, как этим заниматься. Я выбрал темой своего диплома «Жилой комплекс в Ленинграде».

– Приходят ли в Ваше архитектурное бюро выпускники СПбГАСУ? Как Вы можете оценить их профессиональный уровень?

– Наши молодые сотрудники делятся примерно пополам: одна половина закончила Академию художеств, вторая – СПбГАСУ. Студенты нашего университета часто приходят к нам на практику, некоторые из них остаются работать. Все, кто хочет чего-то достичь, работают хорошо независимо от того, какой вуз они окончили.

Нужно признать: чтобы освоить азы профессии, необходимо поработать в архитектурном бюро ещё несколько лет после окончания высшего учебного заведения. Только после этого можно считать себя архитектором.

– Согласны ли Вы с утверждением: «Архитектура становится более синтетической и подверженной влиянию других сфер искусства и науки»?

– Архитектура впитывает самые разные идеи, тенденции и новые технические возможности нашего мира. Для меня самым важным является не столько фасад здания, не его внешний вид, а образ жизни, который формирует архитектура. Главное, чтобы он был интересным, комфортным и позволял бы личности развиваться. А формообразование и декоративное оформление здания – это уже вторично.

– Как, на Ваш взгляд, складываются сегодня в Петербурге отношения архитектора и власти?

– К сожалению, почти никак. Некоторые проекты проходят, по сути дела, без системы согласований, без обсуждения с Градостроительным советом. Мы не застрахованы от градостроительных ошибок, потому что при проектировании надо учесть очень большое число аспектов. Иногда этого не происходит.

Градостроительный совет, который воплощает взаимоотношения между архитектором и властными структурами, должен быть весомым органом, помогающим власти обеспечивать высокое качество архитектурных и градостроительных решений. К сожалению, этот совет занимается исключительно архитектурными вопросами. Глобальные градостроительные проблемы Санкт-Петербурга решает Научно-исследовательский и проектный центр Генерального плана.

Хотел бы отметить, что сегодня в городе нет градостроительной политики в общепринятом смысле слова и нет градостроительной идеологии. Мы потеряли советскую градостроительную школу, а новой не приобрели. Старая школа устарела, поскольку в обществе возникли совершенно другие отношения. Новой градостроительной идеологии, к сожалению, не возникло, и это часто превращается в проблему. Застройка ведётся, исходя из интересов собственника земли, который хочет получить максимальную прибыль, а чиновнику важно, продав участок инвестору, пополнить бюджет города. Что эта сделка принесёт для структуры города, для транспортной системы и пассажиропотоков, для маятниковой миграции и распределения рабочих мест – это уже никому не важно. Всё это превращается в большую отложенную проблему. Наш город очень бурно расширяется, но никто не задумывается, как справляться с этим огромным организмом в будущем. Рассчитывать, что всё уладит свободный рынок – большая ошибка.

– Как Вы оцениваете современное строительство в Санкт Петербурге? Не превращаются ли новые районы города в своеобразные гетто?

– Новые районы – это, зачастую, некие «выселки». Дело в том, что у нас только декларируется комплексная застройка. В новых районах строится детский сад, школа и какой-то минимум обслуживающих учреждений. Но это далеко не комплексная застройка, которая подразумевает, что каждый новый район должен строится по принципу небольшого города. В нём должны быть свой центр, свои общественные пространства, свои площади. Вокруг центра должны располагаться предприятия с градообразующими функциями – обслуживание, медицина, образование. А главное – в каждом таком районе должно быть создано максимальное количество рабочих мест для самых распространённых профессий. Если этого не сделать, то город будет захлёбываться от ежедневной трудовой миграции, в которую втягивается всё большее и большее число людей ежедневно.

Это отчасти происходит и потому, что Градостроительный совет имеет сегодня чисто совещательную функцию, а должен играть важную роль и обсуждать общие вопросы и проблемы развития Санкт-Петербурга.

– Должно ли государство влиять на архитектурный процесс?

– Правильнее будет сказать, на градостроительный. В сталинские времена архитекторам диктовали, в каком стиле им работать. Это чрезвычайно порочная практика: архитектура должна отражать развитие самого общества. Если мы сравним советскую архитектуру и архитектуру Европы и Америки, то увидим большую разницу. Западная архитектура шла своим нерегулируемым путём, не по указке.

Градостроительство – это та область, в которой специалисты должны предложить властям долгоиграющие модели развития. А Правительство Петербурга или России должно их принять и утвердить в качестве программы. Градостроительство – очень сложный процесс, в котором участвуют и экономика, и законодательство, и социология, и промышленность. Всё это должно быть гармонично увязано между собой.

– Как сегодня складываются отношения архитектора и заказчика?

– К сожалению, эти отношения в нашей стране всегда были непростыми. Статус архитектора сегодня занижен. До революции архитектор отвечал за расходование средств, за ход строительства и имел большую власть на стройке, на нём лежала большая ответственность. Сегодня роль архитектора сведена почти что на уровень обслуживающего персонала. А ведь статус архитектора и результат его деятельности связаны.

– Какие проекты Вашего архитектурного бюро Вы считаете наиболее значимыми?

– Один из таких проектов – это «Невский Палас Отель», в котором была продемонстрирована идея сохранения внутренних пространств исторической жилой застройки. Раньше, когда кварталы уходили под капремонт, то оставляли только наружные фасады, а внутри возникала новая застройка. Терялась структура петербургских дворов, которые можно было бы сохранить. Мы создали проект двух пассажей, ведущих с Невского проспекта на Стремянную улицу, который получил серебряную медаль Всемирного биеннале. Через десять лет один из этих пассажей был реализован в отеле «Невский Палас».

В проекте новой сцены Александринского театра мы постарались продемонстрировать некий подход к сохранению ценных элементов старой застройки и привнесению в неё новых функций, новых материалов и новых форм. В результате возникло пространство, в котором старое и новое гармонично сочетаются. За этот проект мы получили Премию Правительства Российской Федерации, Премию Правительства Санкт-Петербурга и награду «Хрустальный Дедал». Важной работой стал конкурсный проект Международного аэропорта в Пулково.

Один из программных проектов – это бизнес-центр и жилой дом в Зоологическом переулке. Там располагалось старое общежитие, которое находилось в аварийном состоянии. Это здание было решено разобрать и воссоздать заново, под ним теперь построен трехэтажный паркинг. В результате воссозданное с реставрационным качеством здание получило очень высокую капитализацию, и его полностью купил «Газпром». Это уникальная ситуация: в центре Санкт-Петербурга возникло историческое по форме, но современное по содержанию здание с большой парковкой.

По нашему мнению, так и надо поступать с рядовой, не самой ценной застройкой центра Петербурга, чтобы убирать автомобили с улиц. Нужно обеспечивать эти дома комфортными парковками, современными лифтами и инженерными коммуникациями. Это дало бы зданиям новую жизнь и позволило бы людям, у которых есть деньги, жить в центре города в нормальных современных условиях. Если этого не разрешить, в нашем городе начнётся субурбанизация: обеспеченная часть населения станет уезжать из центра в новые жилые комплексы, а в центре останутся коммунальные квартиры, в которых будут жить малообеспеченные люди и пенсионеры. В результате историческая застройка будет постепенно деградировать. История развитых стран показала, что это естественное развитие неконтролируемой ситуации (так зарождались многие гетто).

– На Ваш взгляд, какие здания и сооружения, появившиеся в нашем городе за последние двадцать лет, наиболее интересны?

– Я бы выделил премиальные жилые комплексы, в которых у архитектора была возможность добиться высокого качества. Это происходит, когда заказчик не давит на архитектора и не навязывает ему псевдоисторизм. В хорошем современном стиле выдержан, например, жилой комплекс Docklands. Есть отдельные дома в центре города. Например, мне очень нравится дом архитекторов Рейнберга и Шарова, расположенный за Казанским собором.

– А что Вы думаете о новой городской доминанте – «Лахта-центре»?

– Когда строится одиночный небоскрёб, это почти всегда становится проблемой. Район небоскрёбов воспринимается легче, он перестаёт конкурировать с главными акцентами и историческими доминантами. Сейчас эта башня с некоторых точек «спорит» с Петропавловской крепостью и другими доминантами, что немного обидно для нашего города. Слава Богу, небоскрёб ушёл из центра города, это уже большая удача. В непосредственном приближении это интересный комплекс. Хочется надеяться, что он будет развиваться.